У Марио Гётце есть почти все ментальные свойства, которые я так не люблю в футболистах. Он желейный, подвержен унынию и при всём своём запредельном таланте, при достижении, которое имеют вместе с ним всего несколько игроков (победный гол в финале чемпионата мира), он так и не поверил в то, что может перебороть всех, включая обстоятельства. Даже сейчас он выбрал путь наименьшего сопротивления, не стал биться в «Баварии», хотя Карло Анчелотти куда мягче с игроками, чем Хосеп Гвардиола и, что самое забавное, Томас Тухель. Но странным образом даже при наборе нелюбимых мной качеств Гётце - один из моих любимых футболистов этого поколения.
А сейчас, прямо с этого дня, у него, как мне кажется, есть особая миссия.
100 лет назад из Фюрта в Нюрнберг переехал один из абсолютных фаворитов болельщиков местной команды Ханс Зутор. Его девушка была из Нюрнберга, и он переехал поближе к ней, но болельщики «Фюрта» с этим не смирились - до конца карьеры и даже жизни Зутора его проклинали на трибунах стадиона в Фюрте. 100 лет назад локальный патриотизм, лояльность к родному городу, своему месту работы были выдающимися - Европа покупала билеты на представления в театр жизни строго на одни и те же места - в итоге великолепно знала соседей и от скуки начала бить им локтем под рёбра. Когда под рёбра получил каждый в театре, само представление потеряло смысл, все увлеклись дракой. Погорел театр, а когда его после многих лет плача и каменных выражений лиц серой, с колючей проволокой скорби восстановили, Европа уже не была прежней.
Парадокс заключается в том, что в своей обычной жизни люди прекрасно это осознают и поощряют разноцветный мир, но когда в субботу они надевают майки с цветами любимого клуба, а в правую руку берут стакан с пивом, они почему-то считают, что вернулся 1916 год, и Ханса Зутора нужно снова распять за переезд в команду из другого города. Никакой идейной сверхлояльности в людях не осталось (это, вероятно, даже хорошо, потому что временами это пугает). Мы привержены брендам, а не идеям. Мы хотим иметь другую зарплату, а не другую работу. Мы хотим отдыхать где угодно, только не дома.
Но при этом мы свято уверены, что футболисты должны жить в мире с единорогами и розовыми пони. Там, где тебе предлагают два миллиона, ты должен отказаться и сказать: «Что вы, я лучше поиграю за родной город за сто тысяч». Там, где тебе предлагают быть всегда первым, ты должен отказаться и сказать: «Что вы, я лучше буду мешать серебро с кислородом». Футбол - единственная сфера, где мы по-прежнему требуем от работы патриотизма, сами давно от этого отказавшись. Мы вне зависимости от того, продуктивно ли прошла рабочая неделя, идём по пятницам отправлять субботы на свалку, но когда-то же самое делают двое футболистов, крышку кастрюли подбрасывает паром до потолка. Мы легко меняем работу и забываем коллег, как только последний раз вышли из офиса, но когда-то же самое делают футболисты, мы в ярости сжигаем футболки с их фамилией на спине.
Возможно, для наглядности абсурда футболистам стоит в ярости сжигать рубашки с утомительно белыми воротничками, когда какой-нибудь фанат их команды меняет кресло в одном офисе на более удобное.
Марио Гётце ни в чём не виноват перед Южной трибуной дортмундского стадиона. Да, в нём нет локального патриотизма, но в ком он сейчас есть? Проблема не в Гётце, проблема в психологии футбольного болельщика, идеалиста и консерватора. Футбольные правила придумали 150 лет назад, но лучше их не модернизировать; локальный патриотизм окончательно испарился из футбола после дела Босмана, но вымирающие исключения, вроде величественного Франческо Тотти, по-прежнему воспринимаются благодаря болельщицкому менталитету правилом.
В 2014 году Марио Гётце принёс всей своей стране победу, которую она видела во снах десять последних лет. Сейчас у него другая миссия мечты - заставить болельщиков «Боруссии» понять, что предел лояльности футболистов к своей работе не ниже и не выше, чем предел лояльности каждого из болельщиков с Южной трибуны - к своей. Гётце уже никогда не полюбят в Дортмунде, даже если он действительно даст это понять «Жёлтой стене». Но его миссия - не заставить себя полюбить, а наоборот, выжать излишний фанатский романтизм (я совсем не против футбольной романтики, но иногда лимит розового прерывает допустимые значения). Его миссия - заставить уважать себя и своё уже слишком давнее решение уехать в «Баварию».
Гётце для этой миссии, кажется, подходит меньше всех - вернитесь в первый абзац, чтобы понять почему. Но чтобы стать супергероем, иногда хватает быть застенчивым отличником, который не может дать сдачи, как Питер Паркер.
Марио Гётце уходил из «Боруссии» брать трофеи и вернулся, чтобы помогать их завоёвывать. Это работа и рабочие амбиции, а не съёмки мелодрамы.